AW

In the late 80s and early 90s. against the backdrop of the weakening and collapse of the Soviet Union, Georgians and Abkhazians put forward national projects concerning their future constitutional-political arrangement. These projects seriously differed from each other. If in the Georgian models Abkhazia was seen as an indivisible part of Georgia, deserving only of cultural and administrative autonomy, in those proposed by the Abkhazian side Abkhazia was a self-contained unit, free to choose its own path of development.

The start of dialogue between the Georgian and Abkhazian sides was prevented by the constant tension in Tbilisi, where a struggle was being waged between rival political groups which developed in December-January 1991/92 into armed confrontation.

The group that came to power as the result of a violent coup attempted to clarify the position of the Abkhazian side on future relations with Georgia. Ivlian Khaindrava, David Berdzenishvili, Irakli Machavariani and I were delegated to travel to Sukhumi. Having passed through Mingrelia, where armed clashes were continuing, we reached Sukhumi on 2 February. Meetings with the leaders of Abkhazia, including Vladislav Ardzinba, Chairman of the Supreme Council, were constructive in character. There was also a series of informal but very important meetings and discussions. The political environment was conducive to the success of our mission. Shortly before this, the Soviet Union collapsed, and there was already no All-Union Centre to which Abkhazia could appeal in the event of a worsening of relations with Georgia. In addition, we represented the forces who had overthrown President Gamsakhurdia, with whom the Abkhazians had strained relations. It was possible to hope that the new leadership of Georgia would reconsider to some extent the policy of official Tbilisi with regard to autonomous entities.

The Abkhazian side, striving to change the nature of state-legal relations with Georgia, offered to remain within the composition of Georgia on condition of a clear delimitation of the competences between Tbilisi and Sukhumi. At the same time it was stipulated that the issues of foreign policy, defence and finance would be left in charge of the Georgian centre. As for the distribution of competences in other areas, it was suggested that a mixed Georgian-Abkhazian commission be set up for this. However, as a precondition, the Abkhazians demanded to change the country's name to the "Republic of Abkhazia" (removing the word "autonomous") and adopt a new flag and coat of arms with national symbols, in place of the attributes of the Soviet era. In general, the proposal was for the model: The Republic of Abkhazia in the Republic of Georgia.

I found that the conditions were entirely acceptable, this path did not guarantee a quick solution to all problems that had accumulated over the past decades, but it promised to shift the dispute to the political arena, which would have made it possible to gain time and to create a space to search for a mutually acceptable model. However, when we brought the Abkhazian proposals before the Consultative Council for discussion (the temporary political body established in late January 1992 and renamed after the arrival of Eduard Shevardnadze in Georgia to the State Council), opinions there were divided, and by a majority vote the Abkhazian proposals were rejected. Among the majority of Georgian politicians the idea of compromise with the "separatists" was unpopular.

This meeting of the Consultative Council made a depressing impression upon me. I was convinced that the majority of its members who took it upon themselves to decide the fate of the country were not suitable for this role, lacking political wisdom, experience and relevant knowledge. Some were inclined to the use of forceful methods to resolve the Georgian-Abkhazian stand-offs.

So in February 1992 was missed a real opportunity to find the key to a peaceful solution of the problem. After this, the escalation of tensions between Georgians and Abkhazians began, which six months later led to the transformation of the conflict from the political to the military arena.

George Anchabadze
Professor of history at the Ilia State University GEORGIA

Потерянный шанс избежать войны

В конце 80-х и начале 90-х гг. на фоне ослабления и распада СССР грузины и абхазы выдвигали национальные проекты о будущем конституционно-политическом устройстве. Эти проекты серьезно разнились друг от друга. Если в грузинских моделях Абхазия рассматривалась как неразделимая часть Грузии, заслуживающая лишь культурной или административной автономии, то в представлениях абхазской стороны Абхазия была самодостаточной единицей, вольной самостоятельно избрать свой путь развития.

Завязке диалога между грузинской и абхазской сторонами препятствовало и перманентное напряжение в Тбилиси, где между соперничающими политическими группами велась борьба, вылившаяся в декабре-январе 1991/92 г. в вооруженное противостояние.

Группировка, пришедшая к власти в результате силового переворота, попыталась выяснить позицию абхазской стороны о будущих взаимоотношениях с Грузией. Для поездки в Сухуми были делегированы Ивлиан Хаиндрава, Давид Бердзенишвили, Ираклий Мачавариани и я. Проскочив через Мегрелию, где все еще продолжались вооруженные столкновения, мы 2 февраля прибыли в Сухуми. Встречи с руководством Абхазии, в том числе с председателем Верховного Совета Владиславом Ардзинба, носили конструктивный характер. Состоялся также ряд неформальных, но крайне важных встреч и бесед. Политическая конъюнктура благоприятствовала успеху нашей миссии. Незадолго до этого распался Советский Союз и уже не было всесоюзного центра, к которому Абхазия могла апеллировать в случае осложнения отношений с Грузией. Кроме того, мы представляли силы, свергнувшие президента Гамсахурдиа, с которым абхазы имели натянутые отношения. Можно было надеяться, что новое руководство Грузии в определенной степени пересмотрит политику официального Тбилиси в отношении автономных образований.

Абхазская сторона, стремившаяся изменить характер государственно-правовых отношений с Грузией, предложила остаться в ее составе при условии четкого разгра­ничения компетенций между Тбилиси и Сухуми. При этом оговаривалось, что вопросы внешней политики, обороны и финансов будут оставлены в ведении грузинского центра. Что же касается распределения компетенций в других сферах, то для этого предлагалось создать смешанную грузино-абхазскую комиссию. Однако, как предварительное условие, абхазы потребовали изменить название страны на «Республика Абхазия» (с удалением слова «автономная») и утвердить новый флаг и герб с национальной символикой, взамен атрибутов советской эпохи. В общем, предлагалась модель: Республика Абхазия в составе Республики Грузия.

Я находил, что условия вполне приемлемы; этот путь не гарантировал быстрое решение всех проблем, накопившихся за последние десятилетия, но обещал перевести спор в политическое русло, что дало бы возможность выиграть время и создать поле для поиска взаимоприемлемой модели. Однако когда мы вынесли абхазские предложения на обсуждение Консультативного совета (вре­менный политический орган, созданный в конце января 1992 г. и переименованный после приезда Э. Шеварднадзе в Грузию в Государственный совет), там мнения разделились и большинством голосов абхазские предложения были отвергнуты. Среди большинства грузинских политиков идея компромисса с «сепаратистами» была непопулярной.

Это заседание Консультативного совета произвело на меня гнетущее впечатление. Я убедился, что большинство его членов, взявшихся решать судьбу страны, не подходят для этой роли; им не хватало политической мудрости, практического опыта и соответствующих знаний. Некоторые тяготели к силовым методам разрешения грузино-абхазских противоречий.

Так в феврале 1992 года была упущена реальная возможность найти ключ к мирному решению проблемы. После этого началась эскалация напряженности между грузинами и абхазами, через полгода приведшая к перерастанию политического конфликта в военный.

Георгий Анчабадзе